Конечно, он сделает это не своими собственными руками.
Для этого у него есть мелкий уголовник Саня.
Саня живет со мной в одном подъезде на третьем этаже.
Саня пьет истошно и изредка курит уже очень давно. Это оставило неизгладимый отпечаток как на его лице, так и на всей его нескладной и неудавшейся жизни. Когда-то он был ментом, потом мелким уголовником, потом - вообще неизвестно кем, но, по-моему, он всегда хотел быть нормальным человеком.
В прошом году, 19 июля, по дороге в Сысерть Саня попал в страшную автокатастрофу, поставив окончательную точку на своих тщетных попытках начать новую - человеческую - жизнь.
Саня выехал на встречку и на полном ходу врезался в "Фольксваген-Пассат", убив на месте своего двухнедельного сына и тяжело искалечив свою гражданскую жену Татьяну. Сам Саня не получил ни царапины. Татьяну буквально по кусочкам собирали чудесные доктора-хирурги из Сысертской центральной районной больницы и она, к их огромному удивлению, выжила.
Мы восприняли это как знак свыше и стали им всячески помогать.
14 декабря 2010 года Сысертский районный суд признал Саню виновным по ч.3 ст.264 УК РФ и назначил ему наказание в виде трех лет лишения свободы условно. Моя жена Ольга была его защитником на этом процессе.
Вот на этом попытка возрождения души и тела этого заблудшего и опустившегося человека оказалась законченной.
Саня снова начал пить. Саня нигде не работает. Саня безобразно и грязно пропивает инвалидскую пенсию своей жены Татьяны.
Пить и не работать ему разрешает наш участковый - инспектор Бадердинов.
Кабинет Бадердинова находится на Фролова, 29. Кабинет Бадердинова - очень удобный, светлый, просторный и высокий - гораздо лучше, чем тесная комнатенка на Татищева, 62, когда я встретил его впервые в 2002 году.
Теперь, в 2011, у Бадердинова даже есть свой сотовый телефон: или прямой городской 215 08 23, или федеральный +7 908 929 42 24, по которому можно всегда отправить СМСку и Бадердинов ее обязательно получит и прочитает. Телефон бесплатный, вернее, разговоры по нему оплачивает государство. То есть мы с вами.
Бадердинов считает, что смерть ребенка прощает издевательства Сани над своею собственной женой, которая все чаще и чаще остается одна, без помощи и без денег. Бадердинов разрешает Сане нигде не работать и пить сколько его душе угодно... По крайней мере, он сам так сказал, когда мы были у него в начале года, когда Саня в очередной раз безобразно запил.
Разумеется, Саня чувствует себя обязанным инспектору Бадердинову и готов исполнить его любую несложную просьбу.
Вчера Саня явился ко мне домой и, начав с неуклюжих матерных оскорблений, быстро перешел к угрозам причинения мне физического и имущественного вреда.
В результате он, неожиданно для самого себя, оказался на полу моей прихожей и находился там ровно до приезда господ полицейских с автоматами.
При этом из, казалось бы, бессвязной Саниной речи и слов его спустившейся на шум мамы - Татьяны Михайловны - можно было сделать весьма интересные выводы.
Оказывается, участковый инспектор Бадердинов рассказал Сане, что я минимум дважды писал ему заявления на Саню.
Сам Саня состоит в очень близких отношениях с инспектором Бадердиновым и запросто называет его "Геной".
Саня говорит, что они с Бадердиновым очень устали от моих заявлений Бадердинову, и это надо прекратить.
Иначе пострадает моя машина. Вернее, ее колеса. Или она сама будет кем-то сожжена.
Или пострадает моя квартира. Она тоже будет сожжена.
Или в нее кто-то бросит гранату...
Раньше я ничего подобного от Сани не слышал и даже слов таких от Сани тоже не слышал. Из этого я делаю вывод: это не Санины слова, предупреждения и угрозы. Ни в отношении меня, ни в отношении машины, ни в отношении квартиры.
Это - слова Бадердинова.
А теперь посмотрим на все это дело с другой стороны.
В действительности, никакого заявления на Саню я никогда не писал.
В действительности, никаких жалоб на самого Бадердинова я тоже никогда не писал.
Зачем же Бадердинов так упорно навязывает это Сане?
И чем же и как я мог так сильно "достать" самого Бадердинова?
Последние мои жалобы и судебные разбирательства как журналиста и правозащитника касались деятельности господ полицейских и милиционеров на митингах, а господ судебных приставов - в судах.
А еще до этого мы выиграли дело в Европейском суде. И заявили, что российское государство не собирается выплачивать нам компенсацию. Позднее Европейским судом по правам человека были приняты еще два моих заявления - одно в связи с судьей Октябрьского райсуда Екатеринбурга Эдуардом Измайловым, вынесшим незаконное неправосудное решение, второе - по поводу незаконного ограничения доступа граждан на судебное заседание по делу Алексея Соколова в Ленинском районном суде Екатеринбурга. Эти дела Европейским судом приняты к рассмотрению, и по ним уже сделаны запросы российскому правительству.
Безусловно, что все это могло потревожить - и явно потревожило - покой каких-то чиновников федерального или областного уровня.
По крайней мере, пресс-секретарь начальника Свердловского ГУВД Валера Горелых, которого я не видел до этого целых пять лет, не так давно на митинге на "площади 1905 года" в весьма энергичных выражениях (за которые судья Измайлов молниеносно выписывает "административникам" по пятнадцать суток ареста) попенял мне, что моя журналистско-правозащитная деятельность доставляет лично ему, Валере Горелых, чрезмерное и дополнительное беспокойство. То есть наша развязная и оголтелая журналистская и правозащитная деятельность на уровне свердловского областного руководства все-таки действительно кое-кого "беспокоит".
Но может ли она беспокоить каких-то там участковых инспекторов?!
Может.
Если допустить, что участкового инспектора Бадердинова беспокоят не мои взаимоотношения с Саней или совершенно неизвестная ему моя правозащитно-журналистская деятельность, а его вышестоящее начальство, которое по каким-то пока неясным причинам заставляет участковых инспекторов делать что-то, отрываясь от своих "прямых" обязанностей - "крышевания" торгашей, проституток и наркоманов, и набивания перед пенсией своих вместительных карманов.
Так что же заставляет Бадердинова делать его вышестоящее начальство?
Перечитаем еще раз слова, выделенные мной в видеоролике.
14:56:48
мать Сани:
- Просто милиция его подзаводит...
Кузнецов:
- Что, что "подзаводит"?
мать Сани:
- милиция говорит, что ты все время жалуешься...
- условие было, чтобы он не пил - почему он пьет?! Почему он так себя ведет? Почему не занимается Татьяной?
14:58:52
Кузнецов:
- Вы с Бадердиновым контакты имеете?
мать Сани:
- Да
Кузнецов:
- И что?
мать Сани:
- Нет, я не имею, он имеет! Я скажу, что он говорит. Если бы он был русский как мы - а так он "двойную" игру ведет...
15:01:22
мать Сани:
- эта милиция наша хваленая...
Кузнецов:
- а Вы думаете, я не знаю, с кем имею дело?
мать Сани:
- его там растравливают, говорят: "забодал" да все такое...
15:04:16
мать Сани:
- а милиция, этот Бадердинов - он ведь не русский...
Кузнецов:
- А мы говорили с ним!
мать Сани:
- А потом он говорит ему, что его этот (Кузнецов) "забодал"...
15:04:46
мать Сани:
- так вот с его (Саши) слов, милиция ненавидит его (Кузнецова) Я говорю - за что?..
Видимо, по своим, правозащитным делам...
15:10:29
Саня:
- а ты знаешь, что тебя менты не любят?
Кузнецов:
- знаю, они меня не любят
Саня:
- а ты знаешь, что я с ними контактировал?
Кузнецов:
- они тебя любят что ли?
Саня:
- а мне пришлось сделать так, чтобы вот так, чтобы вот так вот, понимаешь...
15:12:27
Саня:
- Гена-участковый сказал, что ты - козел, дерьмовый мужик - нормально, да?
15:14:42
Саня:
- Даже Гена-участковый кричит, что ты - сволочь...
Представляешь, тебя менты сами...
15:16:43
Саня:
- Я тебе отвечаю, бл... ты жить здесь не будешь, бл..! Я бакланам скажу - они тебе гранату (в окно бросят)!
Итак, мы видим, что мать Сани - Татьяна Михайловна - практически открытым текстом говорит, что инспектор Бадердинов "стравливает" Саню со мной. Она повторяет это несколько раз и я только на седьмой минуте записи начинаю понимать, что она говорит не о моих взаимоотношениях с Саней и не о моих отношениях с Бадердиновым, она говорит открытым текстом о взаимоотношениях Бадердинова с Саней, что Бадердинов на что-то провоцирует Саню, и мне лучше поговорить об этом с самим Бадердиновым.
Она еще на знает, что в самом начале нашей встречи Саня уже практически открытым текстом рассказал - о каких действиях в отношении меня, моей машины и квартиры идет речь, поэтому она резко прерывает сына когда тот говорит о "гранате", которую бросят в окно моей квартиры.
Она больше не говорит о провокациях Бадердинова ни тогда, ни на следующий день, ни после. Она явно чего-то очень боится.
Но как же называются подобные действия инспектора Бадердинова на официальном милицейской языке?
По-моему, они вполне могут называться так: "агентурное обеспечение создания условий для проведения оперативного эксперимента". То есть провокации. С помощью милицейского агента. Завербованного открыто и надолго или одноразового, которого используют "в темную".
Теперь в распоряжении Бадердинова и его заказчиков имеется весьма широкое поле для маневра: предпринять в отношения меня - моей машины или квартиры - любые действия руками Сани, при соответствующей его обработке. Или сделать то же самое тайно совсем другими руками, но открыто обвинить в этом Саню. Или сделать еще интереснее: расправиться уже с самим Саней - но под каким-либо предлогом обвинить в этом меня. Или моих хороших знакомых. С помощью таких же фальшивых свидетелей - своих же агентов. Как, например, в деле Алексея Соколова.
Другими словами, теперь мы понимаем, что начальство вовсе не напрасно позволяет своим участковым "крышевать" торгашей, проституток и наркоманов, набивая перед пенсией свои вместительные карманы.
Господин Бадердинов умело и профессионально создает удивительно удобную ситуацию, когда - в прямом или переносном смысле этого слова - взведенный им курок можно четко и оперативно спустить в любой подходящий кому-то момент.
Теперь, кстати, мы гораздо лучше понимаем, куда и кому идут данные на лиц, участвующих в митингах, пикетах и иных протестных акциях. Эти данные идут не только руководителям учебных заведений, где учатся студенты и прочая молодежь, и не только в центры "Э", где их берут в длительную и бесперспективную "разработку".
Наученная горьким опытом привлекших к себе мировое внимание политических процессов Алексея Никифорова и Алексея Соколова, власть вполне готова воспользоваться возможностями искусственно созданных якобы криминальных бытовых "разборок", чтобы радикально и оперативно "разрядить" опасную для нее ситуацию.
И опять эта мрачная лощеная фигура, фигура федерального регионального масштаба - она опять возникает на горизонте.
Потому что сегодня речь уже идет не только о широкомасштабной психологической спецоперации, описанной мной в "Грязной гэбешной подделке -2"
Речь уже идет не только о необъявленной психологической войне властей против оппозиционных политических организаций и гражданского общества, против журналистов и правозащитников.
Уж очень похоже на то, что нынешняя власть вполне готова перейти ту тонкую грань, которая отделяет ее, фашистствующую, от откровенно фашистской, бандитской, криминальной, преступной и оккупационной.
Вполне готовой проводить в отношении населения своей страны уже широкомасштабные боевые операции.
Я очень хотел бы ошибиться в своих предположениях.
Очень.
Поэтому я все-таки пойду на прием к Сергею Бурдину, которому задам все эти и, может быть, другие вопросы.
Сергей Бурдин исполняет обязанности начальника 9-го (Верх-Исетского) отдела милиции Екатеринбурга. А восемь лет назад, в 2003, лейтенант Бурдин лично сфальсифицировал протокол о совершении мной административного нарушения на митинге за отставку председателя Свердловского областного суда Ивана Овчарука. Это признал в своем решении 28 октября 2008 года Европейский суд по правам человека в Страсбурге.
Поэтому исход нашего разговора с Бурдиным мне совершенно неясен. Возможно, мне придется идти за разъяснениями к Марату Бисинбаеву. Нынешнему начальнику всей Екатеринбургской милиции.
В 2003 году начальник Верх-Исетского РОВД Марат Бисинбаев рапортовал господину Овчаруку, что административный протокол в отношении меня в Верх-Исетском отделе милиции успешно сфальсифицирован. Это тоже признал Европейский суд.