Европейский суд по правам человек в Страсбурге в октябре 2003 г. вынес решение по делу «Тамара Ракевич против России» – первому делу из России, связанному с психиатрией, - в пользу заявительницы. Это дело лишено какой-либо сенсационности, оно сильно своей заурядностью.
Кратко напомним ситуацию.
26 сентября 1999 г. 42-летняя жительница Екатеринбурга Тамара Ракевич была недобровольно доставлена в городскую психиатрическую больницу № 26 бригадой скорой помощи. «Скорую» вызвала ее подруга М., с которой они накануне вели длительные споры по поводу толкования Библии. По словам подруги, она была возбуждена, недоступна контакту, представляла опасность для себя и окружающих. Такие же записи сделали врачи скорой помощи и приемного покоя. Тамара утверждает, что никакой агрессии не выказывала. Комиссия врачей, собравшаяся в течение первых 48 часов, признала стационирование Т.Ракевич обоснованным, поставила предварительный диагноз «параноидная шизофрения» и направила документы в суд. Лечение было начато с первого же дня, хотя Т. Ракевич от лечения отказывалась. Суд Орджоникидзевского района г. Екатеринбург, который должен был – согласно Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» - рассмотреть заявлении больницы о недобровольном стационировании пациентки в течение пяти дней, состоялся лишь 5 ноября, т.е., спустя почти 40 дней (!) после стационирования, признал госпитализацию обоснованной и вынес решение о продолжении лечения. Решение суда было основано на заключении врачебной комиссии, с которым ни Т.Ракевич, ни ее адвокату не позволили ознакомиться. Суд учел также свидетельства коллег по работе, которые показали, что в последнее время с Т.Ракевич невозможно было сотрудничать, она постоянно писала жалобы, обвиняла сотрудников в предвзятом отношении. Главную свидетельницу поведения Ракевич в момент, непосредственно предшествующий стационированию, ее приятельницу М., с которой она вела жаркие религиозные споры, в суд не вызвали. Решение суда не было вручено ни Т.Ракевич, ни ее адвокату, и 11 ноября Тамара Ракевич подала короткую кассационную жалобу, в которой выражала свое несогласие с решением Орджоникидзевского суда. 24 декабря 1999 г. Свердловский областной суд отклонил кассационную жалобу Т.Ракевич, подтвердив, что ее стационирование было обоснованным. Одновременно Свердловский суд признал, что основания для недобровольного лечения Ракевич отпали, однако это его решение не имело особого смысла, поскольку заявительница к тому времени уже была выписана из больницы. В 2000 г. жалоба Тамары Ракевич, поданная в Европейский Суд по правам человека, благодаря помощи юристов региональной общественной организации «Сутяжник», была признана подлежащей рассмотрению, и Европейский Суд начал переписку с ней и Правительством РФ.
11 января 2002 г. Тамара Ракевич была освидетельствована по ее просьбе специалистами Независимой психиатрической ассоциации России, которые на момент исследования не обнаружили у нее психотических расстройств, однако не смогли вынести свое мнение относительно обоснованности ее стационирования 26 сентября 1999 года за неимением медицинской документации. На запрос, направленный с согласия Т. Ракевич в Екатеринбургскую больницу № 26, главный врач М.А.Трещилов ответил, что «исходя из буквального толкования ст. 46 Закона о психиатрической помощи» он «не имеет права выслать выписку из истории болезни Т. Ракевич». Надо сказать, что в запросе мы ссылались не только на ст. 46, дающую общественным организациям право осуществлять контроль за соблюдением прав и законных интересов граждан при оказании психиатрической помощи, но и на другие статьи Закона о психиатрической помощи и Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, в которых говорится о праве граждан непосредственно знакомиться со своей медицинской документацией, получать копии медицинских документов (ст. 31 Основ), а также о праве медицинского учреждения с согласия гражданина передавать сведения, составляющие медицинскую тайну, другим гражданам (ст. 61 Основ).
17 июня и 7 октября 2003 г. Европейский Суд рассмотрел дело Ракевич и принял решение о том, что случае Тамары Ракевич были нарушены параграфы 1 и 4 ст. 5 Европейской Конвенции по правам человека, и обязал Правительство Российской Федерации выплатить заявительнице 3 тысячи ЕВРО в качестве компенсации за причиненный ей моральный ущерб. Надо признать, что все, что случилось с Тамарой Ракевич, - во всех отношениях типично для России. Более того, это типовой случай тех заурядных дел, которые не вызывают у значительной части профессионалов никакого протеста в силу наличия значительно более крупных нарушений. Такие истории постоянно происходят по всей стране. Екатеринбург – первый город, где нашлись грамотные юристы, способные не только защищать права человека с психическими расстройствами внутри страны, но и организовать международную защиту.
В 1999 г. суды не соблюдали установленные законом сроки практически повсеместно, даже в Москве и Санкт-Петербурге. Не случайно первый специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Олега Миронова был посвящен соблюдению прав граждан, страдающих психическими расстройствами, и в нем, в частности, говорилось, что «больные зачастую находились в стационаре без санкции суда более месяца». С тех пор ситуация кардинально изменилась, однако по результатам проведенного в мае-июне 2003 г. мониторинга соблюдения прав человека в психиатрических больницах РФ, по-прежнему есть регионы, где суды не соблюдают сроки рассмотрения дел по недобровольной госпитализации и проводят судебные заседания с грубыми нарушениями (в отсутствие прокурора, пациента и его законного представителя и т.п.) (Московская, Пензенская Астраханская, Пермская области, Республики Карелия, Калмыкия, Бурятия, Краснодарский, Красноярский и Хабаровский края и др.). Никому из недобровольно госпитализированных пациентов не вручают решение суда, таким образом, фактически лишая их возможности своевременного обжалования вынесенного решения. Ни госпитализированные граждане, ни их адвокаты не могут ознакомиться с медицинской документацией в подавляющем большинстве регионов страны По данным мониторинга – по крайней мере, в 70% российских стационаров вся медицинская документация по-прежнему является тайной для пациента. Ее высылают только по запросу судебно-следственных органов и вышестоящих медицинских организаций. Судебные разбирательства по недобровольной госпитализации обычно проходят стремительно: суды просто утверждают заключения врачей-психиатров о необходимости лечения и не только не вызывают свидетелей со стороны госпитализированного лица, но решают дело в отсутствие адвоката или законного представителя, а порой и самого пациента. Случаи отказа судами психиатрическим стационарам в недобровольной госпитализации граждан не превышают 1-2 % от общего числа рассмотренных дел. Суды не хотят вникать в суть каждого дела, и основывают свои решения целиком и полностью только на заключениях комиссий врачей-психиатров психиатрических клиник, которые являются одной из заинтересованных в исходе дела сторон. Многие судьи фактически отказываются от всестороннего рассмотрения дел о недобровольной госпитализации, ссылаясь на отсутствие знаний в области психиатрии – «Мы все равно ничего в этом не понимаем, мы доверяем врачам». Между тем, согласно российскому законодательству, психиатр должен установить, есть ли у гражданина психическое расстройство, и нуждается ли он в настоящее время в лечении. Вопрос о том, можно ли данного гражданина лечить недобровольно, - прерогатива суда, который должен состояться в первые 7 дней после стационирования.
Судебное разбирательство в Европейском Суде наглядно выявило пороки оформления недобровольной госпитализации в российской психиатрии. Представители Правительства сосредоточились на доказывании того, что Т.Ракевич была тяжело больна и в момент стационирования представляла непосредственную опасность для себя и окружающих. Европейский Суд принял доводы о болезни, однако нашел в этом деле нарушения как российского, так и международного законодательства.
Очень характерными оказались ответы государства на претензии заявительницы. Так, признав нарушение сроков судебного разбирательства, Уполномоченный РФ при Европейском Суде по правам человека г-н П.Лаптев, заявил, что эта отсрочка не принесла никакого вреда здоровью пациентки. (При этом здоровье трактуется, как что-то чисто биологическое. Вопрос об ограничении свободы против воли человека не обсуждается). Объясняя, почему заявительнице и ее адвокату не предоставили возможность ознакомиться с заключением комиссии врачей-психиатров, российские представители заявили, что эта информация могла усугубить ее состояние, и что, в силу своей болезни, она не могла правильно истолковать эти сведения. Что касается требования заявительницы заслушать в суде свидетельницу М., то г-н Лаптев, как представитель России, заявил, что в этом не было никакой необходимости, поскольку «М. не является психиатром, и ее показания не добавят ничего существенного». – Довод, игнорирующий необходимость для недобровольного стационирования достаточных оснований не только медицинского характера.
Вынесенное Европейским Судом решение – хороший урок как для российских психиатров, так и для судебной системы. Хотя в данном случае виноват суд, а не психиатры, фактически именно последних обвинили в том, что они незаконно лечили человека в течение нескольких недель. В сложившейся ситуации они должны были подавать в суд документы на недобровольную госпитализацию Т.Ракевич каждые пять дней. Судебной власти пришлось принять к сведению, что необходимо строго соблюдать установленные законом сроки, проводить судебные разбирательства как состязательный процесс сторон (несмотря на то, что одна из сторон страдает психическим расстройством), с соблюдением всех правил и обосновывать свои решения о недобровольной госпитализации, т.е., насильственном лишении человека свободы, подробными указаниями не только на болезнь пациента, но и на соответствие основаниям недобровольной госпитализации, описанным в Законе о психиатрической помощи.
Кроме того, было показано, что наш российский закон, который некоторые психиатры ругают за излишний демократизм, не позволяющий им лечить пациентов, на самом деле далек от полного соответствия международным стандартам, поскольку не предусматривает в случае недобровольного стационирования обращения в суд самого госпитализированного. В суд за разрешением на лечение обращается больница, а пациенту такое право не предоставлено.
Однако, решение Европейского Суда, принципиально важное для российской психиатрии, почти не комментируется российскими средствами массовой информации и пока не получило никакого анализа профессионального сообщества. Это отражает наметившуюся с 1995 года устойчивую тенденцию возвращения российской психиатрии вспять. Так, в октябре 2003 года были запланированы первые чтения готовившегося в течение пяти лет законопроекта «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О психиатрической помощи…», в котором
существенно ограничена судебная процедура при недобровольных мерах;
снята санкция врача на использование физического стеснения;
снят запрет испытаний медицинских средств и методов лечения на тяжелых психически больных;
ограничены полномочия общественных организаций;
а в 2001 г. кулуарно внесено резкое снижение уровня гарантий финансирования психиатрической помощи.
Тем самым делается значительный шаг назад от демократических завоеваний российской психиатрии.
Основное отличие позиции НПА России состоит в неприемлемости для нее полицейской традиции в психиатрии, т.е. убеждения, что главная задача психиатрии – это защита общества и государства от психически больных, а не здоровье и защита самих психически больных от злоупотреблений.
Протесты широкой общественности, нежелательные в период предвыборной кампании, привели к тактической уловке: обсуждение законопроекта было перенесено на весну 2004 г.
НПА России внесла свои рекомендации и потребовала провести предварительные парламентские слушания по законопроекту. И все же трудно надеяться, что состоявшееся решение Европейского Суда и даже приоритет международного права заставят отказаться от полицейских поправок к закону о психиатрической помощи. Слишком сильна противоположная тенденция.
Например, проторяемая 14 лет НПА России состязательная экспертиза удушается безраздельным монополизмом одиозного Государственного Центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского, лоббирующего соответствующие законодательные акты. Министерство юстиции России вопреки существующему законодательству потребовало от НПА России под угрозой лишения регистрации вычеркнуть из Устава Ассоциации (который само зарегистрировало) независимую экспертизу. Все это делается вопреки очевидным примерам необходимости состязательной экспертизы, как, например, дело полковника Буданова, ставшее для России современным делом Дрейфуса, где только позиция НПА России поддержала репутацию профессии судебного психиатра-эксперта, профессии – сейчас целиком огосударствленной.
Происходящее в психиатрии – прямое выражение общих процессов, происходящих в России, нуждающихся в постоянном внимании и активных реакциях международного сообщества.