… По крайней мере, так считают в израильском МВД, где с 5 июля рассматривается моя просьба о предоставлении политического убежища в Израиле.

Первое собеседование по этому делу было проведено еще 3 августа, ровно через неделю после моего помещения в Гивон, следующие – 7, 15, 18 и, наконец, последнее - 21 сентября, после чего сотрудник МВД Ури Кренцер, проводивший со мной беседы, исчез из моей жизни более чем на месяц, в то время как тема моего возможного отъезда в Грузию присутствовала с самого момента моего появления в аэропорту Бен Гурион 24 июля.

Сам господин Кренцер неоднократно утверждал, что я в любой момент могу спокойно выйти из тюрьмы и преспокойно покинуть Израиль, улетев, в том числе, в Грузию. Я же считал и глубоко убежден в этом и сейчас, что улететь куда бы то ни было ДО окончания процедуры опроса было бы тактически и юридически ошибочно и могло, в конечном итоге, привести к неизбежной депортации обратно в Россию, чего в любом случае, допускать было нежелательно.

Тем не менее, вопрос моего отлета в Грузию в настоящий момент оказался по вине израильских властей запутан настолько, что требует специального разъяснения.

Во – первых, имеющийся у меня российский паспорт позволял и позволяет мне свободно сесть на самолет в Грузию – и еще в ряд стран с упрощенным визовым режимом – и получить въездную визу в аэропорту прибытия. Единственное, что мешало и мешает этому - это то, что мой паспорт находился в руках у властей Израиля, а я сам пребывал и пребываю в израильской тюрьме.

Во – вторых, первого сентября мной была заполнена анкета на получение полугодовой туристической визы, оформление которой, по словам консула грузинского посольства в Израиле Натальи Кардзая, проявившей добрую волю и беспрецедентное участие в моей судьбе, должно было занять не более двух – трех недель.

В третьих, сразу же, после окончания опроса двадцать первого сентября, я заявил о своем согласии покинуть Израиль и немедленно вылететь в Грузию, где в качестве простого туриста в течение полугода мог бы спокойно ожидать решение израильских властей о моем убежище.

Ответом на все мои заявления и требования стало мое трехнедельное пребывание в «бедуте» - карцере гивонской тюрьмы, двенадцатичасовая пытка наручниками и кандалами, недельное пребывание в уголовной тюрьме, где было сделана совершенно нелепая попытка получить мое согласи на добровольное психиатрическое обследование, не имеющее, кстати, абсолютно никакого юридического смыла.

Тем не менее, 23 октября тюремный судья Дан Либерти вновь отказывает мне в освобождении под залог в тысячу шекелей, что дало бы мне возможность беспрепятственно вылететь в Грузию.

И, наконец, 1 ноября мне все-таки удается добиться встречи с Ури Кренцером из МВД Израиля, от которого я, наконец, узнаю истинную причину всех странностей и нелепостей, происходивших со мной все прошедшие три месяца.

Израильская сторона не хочет депортировать меня обратно в Россию – оказывается, израильские власти добиваются согласия на мою депортацию в Грузию, и почему-то связывают это с получением грузинской визы, запрошенной мной еще 1 сентября.

И поскольку я, по прежнему, нахожусь в израильской тюрьме, то власти Грузии совершенно справедливо воспринимают действия Израиля как требование, совершенно беспрецедентное в международной практике, поскольку ни одна страна в мире не может согласиться на принудительную депортацию из третьей страны гражданина иного государства, по крайней мере, без каких-либо дополнительных трехсторонних переговоров и консультаций, совершенно невозможных при нынешних отношениях России и Грузии.

Таким образом, израильские власти, - сознательно или по юридическому недомыслию, или просто по упрямству - заводят ситуацию с моим выездом из Израиля в абсолютный тупик, предъявляя грузинским властям совершенно невыполнимые требования.

Власти же Грузии, возможно, напуганные и обескураженные таким неприкрытым напором и желанием Израиля демонстративно и откровенно «нагнуть» пусть молодое, но независимое и суверенное государство, оставляют практически открытым вопрос: «Действительно ли Грузия не хочет, боится и отказывает во въезде российскому журналисту?»